Мотофилософия.

- Слушай, а ведь все вроде как хотят жить счастливо и интересно? А получается совсем не так – скука, бездарно проведенное время, которое к сорока годам превращается в бездарно проведенную жизнь, недовольство собой и зависть соседскому счастью. Почему так?
- Сам посмотри, вот и ты говоришь «все» и «счастливо». А что такое «счастливо»? Это все равно как сказать «все хотят три», а чего три, каких три и когда? Просто получается, что эти «все» думают, будто счастье – это когда много денег, большой дом и шестисотый Мерседес. Или хотя бы все это поделенное на два или на четыре. И каждый в меру своих возможностей пытается это заполучить. Хотя почти никто и не пытался представить себе, зачем ему все это, нужно ли оно вообще. А получается вот что – либо человек этого не добивается, и всю жизнь считает себя бездарем и ругает окружающих, либо добивается, но что со всем этим делать не знает. Типа моего бывшего другана – получить то получил, а теперь грустит о том, что мало погулял да пива попил. Я ему предложил все оставить на пару дней и поехать, ну прям сразу. А он ответил: «Нет, спасибо, я ж не могу все бросить. Я уже не тот. Меня дела держат». Понимаешь, его держат дела, а что это за счастье, когда оно тебя держит.
Так между собой говорили два друга. И проходившая мимо в поисках бутылок бабка ни за что бы не догадалась, о чем они говорят. Потому что и вправду, если судить по внешности, от них, одетых в проклепанные косухи и потягивающих пиво, вряд ли можно было ожидать подобного разговора. Одного из друзей звали Бола, на вид ему было лет 17. Он сидел у костра, вглядываясь в огонь, и пытался переварить только что услышанный ответ. В принципе он его знал и сам, но никак не мог ухватить, понять так точно и ясно, как все понимал его друг. А друга звали Волком, и такое странное прозвище он получил за свою необычайную ловкость и … Даже не знаю, как объяснить. Просто во всем – в походке, движениях, манере говорить, чувствовалась звериная естественность и легкость, другие люди рядом с ним казались бумажными журавликами, соперничающими с бабочкой. И хотя ростом Волк особо не вышел (Бола был почти на голову выше и в полтора раза шире в плечах), он часто брал верх даже в самых безнадежных драках.
Посидев еще немного молча, Бола спросил: «Так значит, счастливым быть нельзя вообще. Ведь если ты чего-то хочешь, а этого нет, ты несчастен. И даже если это что-то появляется, то опять же быстро надоедает. И ты опять несчастен. Глупо как-то?»
«Почти так, да не совсем», - Волк даже не задумался над ответом. Видно было, что он уже ждал этот вопрос, а может не раз и отвечал на него другим собеседникам. «Во-первых, если ты хочешь не просто чего-то, а конкретную вещь, и знаешь, зачем она тебе, то она может сделать тебя счастливым», - и Волк указал рукой на свой стоявший рядом мотоцикл. «А во-вторых, не надо ждать и не надо верить, что «вот я повзрослею» (устроюсь на работу, закончу школу, выйду на пенсию) – и жизнь начнется. Если так думать, то она закончится слишком быстро и уж точно слишком бездарно. Надо ценить каждый вечер, каждый запах, жить не просто сегодня, а сейчас, получать удовольствие от каждой секунды своей жизни. Когда я впервые рассказал эту идею дома», - Волк улыбнулся, и даже улыбка его была чем-то схожа с потягиванием сытого зверя – «меня тут же окрестили будущим наркоманом и бабником. А все опять же от вдалбливаемого с детства - «получать удовольствие – это плохо, это наркоманить и водиться со шлюхами». Но мое удовольствие в шоссе, в ветре, в пиве у костра, в таком вот разговоре, в девушке, которую я люблю, а не просто в девушке. Так вот, найти удовольствие можно лишь в себе, а не во вне. Все в твоей голове, Бола. Ведь тебе все может нравиться, осточертеть или приносить страдания – в зависимости от твоего настроения. А в самом мире ничего не поменялось. Все в твоей голове, и когда человек это действительно понимает, он может сделать все что угодно, действительно все. И быть счастливым». Волк  замолчал и сделал большой глоток пива. «Понимаешь, Бола, не надо во всем выискивать результат или самую глубину – так ты закопаешься. Просто бери вещи такими, какие они есть. А главное – будь таким, какой ты есть. Это вовсе не значит отказаться от принципов, ведь если они твои, то это часть тебя. А вот чужие правила другое дело… Ну ладно, мы что-то заговорились. Поехали ка лучше проедемся?».
Бола молча кивнул и они подошли к своим мотоциклам. Это были переделанные до неузнаваемости Уралы, у Волка более стремительный и агрессивный, с длинной вилкой и прямым рулем. Боловский же агрегат выглядел потолще, имел рогатый руль, но страху наводил на окрестных старушек никак не меньше. Когда Волк или Бола проезжали мимо особо чувствительных бабулек, те начинали креститься и причитать о бесовских машинах и сатанинских штучках. Завелись оба мотоцикла почти синхронно, с первого же удара по кику. Фары друзья еще не включали – закатное солнце напоследок разгорелось и светило им в спины. Преодолев метров сто отвратительной грунтовки, они выехали на нормальную дорогу и открутили газ, растворяясь в вечерней прохладе и весенних запахах.

________________________________________________________________

Когда Бола подъехал к дому, уже совсем стемнело. Он загнал мотоцикл в сарай, протер его тряпочкой (хотя тот и так блестел черной краской и хромом не хуже какой-нибудь Ямахи), проверил масло и давление в шинах. Все было безукоризненно. Однако идти домой почему-то не хотелось, и Бола пробрался к лавочке, стоявшей в глубине сарая. Усевшись и закинув ноги на перекладину между ножками столика, Бола закурил. «Неужели люди просто ленятся жить?» - думал он. «Да, наверное так. Или боятся. Ведь тогда надо за себя отвечать, а иногда и вытаскивать себя за волосы, как Мюнхаузен…». «Блин, что за настроение», - сказал он вслух. «Хватит уже философствовать, надо бы и домой идти». Но при этом с места Бола даже не сдвинулся, а сидел, вдыхая запах масла, остывающего двигателя, бензина, кожи и весны. Это был, пожалуй, его самый любимый запах.

Прийдя домой, Бола сел ужинать, по ходу отвечая на стандартные родительские вопросы – как дела, как друзья, когда наконец продашь мотоцикл и купишь машину. И уже ложась в постель, он понял, что хотя и любит свой дом, своих родителей, ему все это было чужим, как если он был гостем. Вот сарай, серое шоссе, маленькая комнатка его девушки – это другое дело. Вот там он был дома. С этой мыслью Бола заснул, и ему снились какие-то неясные лица и тени, среди которых ясно выделялись только он и Волк.

Утро выдалось ясным и ярким. Небо было еще глубокого синего цвета, не успев выгореть от жаркого дневного солнца. Бола уже работал над новым мотоциклом, когда к сараю подошел Волк.
- Я вижу, ты мне почти ничего не оставил сделать, сказал он. Хорошо поработал последние дни, Бола.
- Ничего, еще надо дошить сиденье, да местами проложить проводку. Так что и тебе побездельничать не придется. А теперь я не против поесть. Ты как?
- Я как всегда! – Волк уже мыл руки, поливая их из зажатой между ног пластиковой бутылки.
Бола отмылся тем же образом и разложил на столике в сарае имевшуюся еду – хлеб, колбасу, помидоры и лук. Съев бутербродов по пять и выпив по огромной кружке кофе, Бола и Волк взялись за доделку мотоцикла. К трем часам его надо было пригнать на пробу к потенциальным покупателям. Друзья рассчитывали выручить хотя бы 450 баксов – этого хватило бы на покупку двух старых оппозитов и запчастей для переделки. Как вы уже наверное догадались, это был их маленький бизнес – они покупали старые мотоциклы где-нибудь подальше (потому что чем дальше от города, тем дешевле), перегоняли их к себе и в свободное время творили. Причем творили либо исходя из пожеланий будущего покупателя, либо по своему вкусу и усмотрению. Вырученные деньги частично делились между друзьями, а оставшиеся опять пускались в оборот. Но на этот раз Волк предложил пустить в дело все – ведь становилось тепло и можно было работать в свое удовольствие, да и спрос на технику в начале сезона ого-го. Бола согласился, мысленно распрощавшись с пивопитиями на неопределенный срок.

К двум часам мотоцикл был готов. Яркая красная краска и свежий хром так блестели на солнце, что вид у моца был на все сто.
«Надо опробовать», - предложил Бола. Волк согласно кивнул головой, жмуря глаза и изображая всем своим видом довольного мартовского кота. Бола дернул кик, потом еще и еще. Раза с десятого моц заработал, пару раз чихнув.
«Ничего, счас просрется», - с этими словами Бола уселся в седло и хорошенько дал газу. Вернулся он только через полчаса.
- Да, хорошенько мы потрудились. Я все 130 дал, работает ровнехонько – Бола весь светился. Можно запросить и все 600.
- Ты лучше свой зад снимай и протри мотоцикл тряпочкой – отозвался Волк. Он сидел у входа в сарай на каком-то старом мотоциклетном сиденье и курил. И поехали уже – полчаса осталось.
Натерев и без того сверкающий моц, Бола (на новом) и Волк (на своем) поехали к покупателям. Ехать было совсем близко, и они были там уже без четверти три.

- Слушай, Волк, а может вечерком попьем пива? – спросил Бола. Одновременно он пересчитывал вырученные за моц деньги – целых 550 баксов. Это было на сотню больше, чем они рассчитывали.
- Пожалуй попьем, - отозвался из глубины сарая Волк. Он искал завалящуюся сигарету в разбросанных под столом пачках. И сигарет надо купить, и еды, и кофе. Да, на бензин тоже неплохо оставить. Давай в оборот пустим 500, а на полтинник всего накупим?
- Тогда поехали уже. А то закат скоро, а я люблю его совмещать с бутылочкой пива в руке.
Волк и так знал страсть Болы к любованию закатами, впрочем как и другими красивыми проявлениями стихии. Поэтому он согласно кивнул и завел свой мотоцикл. Бола запер сарай, предварительно пожелав своему моцу спокойной ночи, и уселся вторым номером.
Закупившись по полной программе, друзья поехали к месту своего вчерашнего разговора. Это была граница поля и леса, и впереди открывался красивейший вид покуда хватало глаз. Бола любил бывать здесь не только на закате, но и встречать рассвет или просто приезжать и думать, разбираться в себе.
Волк уже разводил костер, а Бола тем временем готовил ужин – была отличная ветчина, сосиски, масло и свежий, еще теплый хлеб. Запивать все это планировалось Магнумом, что, кстати сказать, в ближайшем времени и было вполне успешно осуществлено.
Хорошенько поев и выпив по паре банок пива, байкеры сидели и просто смотрели на закат. В такие минуты говорить не хотелось, ведь вид красивого заката как бы убирает мутное исцарапанное стекло перед глазами, и ты можешь просто видеть. Видеть не зачем-то, не думая ни о чем, как видит маленький ребенок.
- Слушай Бола, - Волк все же прервал молчание. А ведь когда просто видишь, то видишь бесконечно много. И если видеть совсем просто, то одно мгновение можно переживать бесконечно долго. Понимаешь о чем я?
- Опять ты за свою философию. Мне такого не понять, - по лицу Болы было видно, что Волк оторвал его от какой-то очень приятной мысли. Волк пожал плечами и улегся на косуху, закинув руки за голову. А Бола думал о своей девушке – она усиленно готовилась поступать в ВУЗ и постоянно была занята. То есть это Бола считал, что постоянно – он не видел ее уже три дня. А на самом деле она и так нередко занималась по ночам или просто прогуливала школу ради встречи с Болой. Сам он уже поступил и теперь делал что хотел, так что занятия Лены в восторг его не приводили.

С утра Бола сбегал в газетный киоск и приобрел газету с объявлениями. Подходящих мотоциклов там не оказалось. Почесав репу, Бола решил зайти к Волку. У него сегодня как раз был выходной, и Бола надеялся попить вчера купленного кофе (ведь вся еда осталась в рюкзаке у Волка). Но ни на второй, ни на третий звонок у Волка никто не ответил. Совсем расстроенный Бола вышел на улицу и стал прикидывать план действий. В сарае делать было нечего, дома тоже. Где Волк не известно – с девушкой они расстались, а новой у него не было (хотя желающих на это вакантное место было сколько угодно). И тут Болу осенило – он понял, где ему сейчас хочется быть.
Минут через двадцать он уже сидел у Лены и пил кофе, коротко рассказывая о своих последних днях.
- Кстати, - сказал Бола – Мы уже не виделись три дня!
- Я помню, но почему бы не наверстать упущенное?
Бола даже не надеялся на столь быстрый приход к конценсусу, поэтому тем больше была его радость…

Вечером Бола как обычно сидел у себя в сарае и полировал загрунтованный бак-каплю. Совершенно неожиданно, как будто материализуясь из вечерних сумерек, появился Волк.
- Я подыскал два Урала, - сказал он, предвосхищая вопрос Болы. Состояние со слов хозяина очень даже, 300 за оба. Только гнать далековато.
- Ну, поездка не беда. Тем более что остается еще куча денег на дорожное пиво, - Бола мечтательно похлопал себя по пузу.
- Нет уж, с пивом придется подождать. Моцы надо будет заделать по полной и бирюлек всяких накупить. Тут неместные какие-то выявили желание взять два таких. По 700 за каждый обещают. Правда, на мажоров сильно смахивают, но наше дело маленькое.
- Ладно, уговорил. А когда погоним?
- Завтра, с утра пораньше. Потом за две недели заделаем и впарим этим, если все сложится конечно. А 1400 баксов – уже деньги.
- Идет. Тогда по домам? А то я умаялся что-то – о причине усталости (визите к Лене, длившемся до самого вечера) Бола скромно умолчал.
- Да. Я завтра зайду где-то в пять-полшестого. Ты будь готов. И спокойной ночи, Бола. В другой раз так не уставай, а то Леночка никуда не поступит! – Волк улыбнулся и пошел к себе.
По дороге он шел и думал, что нет ничего лучше вечерней поездки на мотоцикле весной. Наверное, если рай есть, там всегда весна и ангелы рассекают на мотоциклах. И шоссе там наверняка хорошие. И погода всегда такая, как душа просит. С такими мыслями шел Волк. А вот Бола, закрыв сарай, шел и думал исключительно о Леночке, вспоминая свой бурный день, да пытался догадаться, как об этом узнал Волк (скажу читателю по секрету, что довольная боловская рожа всегда и все рассказывала о хозяине).

С утра друзья позавтракали у Болы и пошли к станции. Впереди была двух часовая поездка на электричке, а потом, если все понравится, перегон. Ясное утро обещало вполне подходящий для этого весенний денек. Шагать было легко и радостно, народу еще совсем не было – кому охота вставать в такую рань, и помимо пения птиц слышалось только позвякивание инструментов в рюкзаке Волка.
До станции дошли быстрее некуда, и почти сразу подошла электричка. Вагон был практически пуст – кроме Волка с Болой в другом углу сидела супружеская пара за сорок, да дремал какой-то солдатик. Усевшись, Волк почти сразу прикорнул. И ему снилось, будто он растворился в скорости и весеннем вечере, вернее даже не растворился, а просто все ограничители  его тела (даже у такого ловкого тела, как волковское, есть ограничители) исчезли, он стал и дорогой, и ветром, и закатным солнцем. Он чувствовал все, а все было им.
Бола же тем временем любовался пробегающими мимо полями. Трава уже вовсю росла, а недавно взошедшее солнце придавало пейзажам свежий и манящий вид. Казалось, что каждый перелесок зовет отдохнуть в нем, а поля поют о свободе и радости. На секунду Бола вспомнил, правильней сказать даже не вспомнил, а почувствовал, свое детство, первую поездку на электричке. Но лишь на секунду – ведь сейчас он был совсем другим, и старые воспоминания могли приходить лишь как яркая вспышка или взрыв, а не как равномерный свет. Бола закрыл глаза и вскоре уснул.
Проснулись друзья примерно через час, и почти одновременно. Ехать оставалось еще порядочно, но говорить не хотелось, так что каждый думал о своем. Волк о сне, который казался ему слишком реальным и чистым, что ли. «Может моя душа побывала на экскурсии в раю?» - думал он. А Бола опять смотрел в окно и просто видел, хотя тогда он сам этого не понимал.

Мотоциклы оказались чуть хуже, чем рассчитывали, но вполне приличные. Триста баксов они точно стоили, так что особо не мудрствуя и оформив документы, байкеры сразу же поехали.
Дорога была отличная, машин всего ничего, воздух уже прогрелся, так что ехать было одно удовольствие. Каждому, кто ездил пригожим весенним или летним днем хотя бы километров на сто, знакомо это чувство – ощущение единения с дорогой, с природой, радость за себя и за жизнь. Причем не обычная радость взрослого человека – либо сытая и порядочная, либо буйная и пьяная, и даже не подобие радости от хорошего секса. А радость детская и искрящаяся, плавно, но сильно зажигающая душу, заменяющая кровь на свежий ветер с запахом весны.
Впрочем, кто ездил на мотоцикле и так меня поймет, а кто не ездил… Как слепому объяснить красоту заката, а глухому песню соловья?
Ну так вот, друзья ехали именно в вышеописанном состоянии, то обгоняя друг друга, то встав рядом. Километры летели под колеса, но разве можно весной устать от мотоцикла? Может и можно, но пока весна и ты на мотоцикле, этого чувствоваться уж точно не будет. Так и они доехали на одном дыхании, лишь раз остановившись на заправке. И уже поставив моцы в сарай почувствовали усталость. Однако хороший перекус (осталось еще немало той самой ветчины, а за хлебом всегда сбегать не трудно) и банка пива (на каждого) быстро привели байкеров в чувство. Поэтому они до позднего вечера проработали в сарае – поснимали все, что надо переделать (практически разобрали мотоциклы) и лишь после этого с чистой совестью отправились по домам.
Бола этой ночью спал как убитый, а убитые спят без сновидений. А вот Волк опять видел тот же сон, что и в поезде. И опять, проснувшись, он не мог понять, был ли это только сон или что-то еще…

Мотоциклы были готовы как раз к сроку, и, что особенно удивительно, они сразу понравились заказчикам. Так что 1400 баксов действительно перешли в волко-боловскую собственность. Это надо было отпраздновать. Так что вечером друзья ели шашлык на своем привычном месте.
- Слушай, Бола, мне каждую ночь снится один и тот же сон. Будто я в мотоциклетном раю, - Волк сидел на корточках, глядя на готовящийся шашлык.
Бола не знал, что ответить, поэтому решил промолчать.
«Наверное, просто в голове что-то заело», - сам себе ответил Волк и больше уже не касался этой темы. После шашлыка друзья порешили совершить «вечерний прохват», дабы вечер выдался просто изумительный, и оба были на мотоциклах. Оседлав моцы и синхронно заведясь, байкеры выехали на шоссе. Волк немного ушел вперед, и Бола насилу догнал его.
«Слушай, я заеду за Ленкой», - крикнул Бола.
«Встретимся у памятника».

Волк почувствовал за спиной гул автомобильного движка и рефлекторно взял правее. Он как раз въезжал в крутую горку, и абсолютно не было видно, что впереди. Обернувшись назад, он увидел зеленый тонированный Черокки. Тот явно намеревался обогнать Волка, но, видимо выбрав не ту передачу, никак не мог набрать скорость в горку.
В этот момент одновременно впереди показалась огромная фура, а Черокки поровнялся с Волком, все еще не обгоняя. Скорость была около 120, и Волк понял, что уйти вперед он не сможет. Он резко нажал на тормоз, давая Черокки обогнать себя. Но тот, словно забыв о мотоциклисте, дернулся вправо, задев оттормаживающий мотоцикл боком. Моц упал как-то неестественно плавно, Волк видел, как вминается металл бака, как растекается бензин, как останавливается Черокки. А потом он увидел себя – практически под джипом, со странно повернутой головой и темной лужой под ней. Одновременно со всем этим он почувствовал себя дорогой, ветром, скоростью, всем. Он был везде, совсем как в своем сне. Причем был везде одновременно. Как обычный человек может увидеть рощу сразу, не деля ее на отдельные деревья, но подмечая мельчайшие подробности, так и Волк видел все сразу. Он видел двух пьяных в дребодан быков, вышедших из джипа. Слышал, как один из них сказал: «Кажись, мы это говно в косухе сбили», а другой ответил: «Поехали, хрен с ним». Но для Волка они были уже всего лишь мухами в его новом огромном мире, а разве могут обычные мухи омрачить рождение?

Бола заехал за Леной и погнал к памятнику. Ехать было обалденно  приятно – воздух свежий, но не холодный, сумерки придали всему новый и таинственный вид, а сзади сидел самый родной человек. Но тут от этих мыслей Болу отвлек резко стартующий от обочины джип. Рядом Бола разглядел что-то… Он соскочил с мотоцикла и подбежал к Волку. Тот был мертв. Рядом валялась оторванная с задней двери джипа эмблема Гранд Чероки.
Бола ехал по ночному шоссе, вглядываясь в силуэт каждой догоняемой машины. Лену он отвез домой (кстати она запомнила цифры номера), затем заехал в сарай за презентом, привезенным в свое время Волком из армии.
Уже на рассвете Бола увидел Черокки. Да, номер тот самый, и бок мятый. Сомнений не было. Обогнав джип, Бола увидел через лобовое стекло двоих мужиков. Он выдернул чеку и швырнул гранату назад, прямо в стекло джипа. Затем открутил газ.
Дома его уже ждала Леночка, чашка кофе и обалденно красивый восход солнца.